Сейчас я не помню, как ее звали, но этот урок запомнился и мне, и маме на всю жизнь.
Когда я была маленькой, мама всегда наказывала меня за любые оплошности. Просыпала ли я муку, разбила ли тарелку, выпачкала платье — получала за все.
При этом я была из тех детей, с которыми это случалось постоянно безо всякого плохого умысла.
Как-то маму отправили поздравить с юбилеем от имени цеха бывшую коллегу, которая давно вышла на пенсию. Поскольку меня было не с кем оставить, пришлось идти с мамой. Бабушке было лет 75, наверное, и в стенке у нее стоял чудесный фарфоровый сервиз с маленькими анютиными глазками. Для гостей, как полагается. Хозяйка решила напоить нас чаем, и я, пока крутилась рядом, пытаясь помогать, разбила одну из этих чашек.
Моя мама дала мне оплеуху и стала кричать. Я плачу, боясь новой затрещины, губа дергается. Тут бабушка меня взяла за плечо, отвела от мамы, а ей сказала:
— Перестань кричать на ребёнка. Что тут страшного? А если бы чашку ты разбила, мне тоже надо было на тебя накричать?
Мама смутилась и промолчала. Старушка продолжала:
— Крашеный кусок стекла не стоит ни слез ребенка, ни твоих нервов. Подумаешь, был сервиз на шесть человек, а стал на пять. Да ко мне в жизни больше троих не придут. А даже если придут, что, из обычных чашек не попьют?
Потом она достала новую чашку и как ни в чём не бывало налила чаю. А когда мы собрались домой, бабушка завернула в газету оставшееся без пары блюдце и протянула мне.
Сейчас я не помню, как ее звали, но этот урок запомнился и мне, и маме на всю жизнь. Хотя, конечно, она мне в этом не признавалась. Её уже нет в живых, а блюдце стоит у меня в квартире. И когда мои дети шалят, взгляд падает на тонкий стебелек анютиных глазок и уже не хочется ни кричать, ни брать в руки ремень…
А ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ ОБ ЭТОМ?