Безмятежность и тишину морского берега в далекой стране вдруг разрушает женский голос: «Маша! Куда ты пошла! Я кому говорю?» — а тут уже и отец семейства подоспел на арендованном джипе и включил громкую музыку. Почему встречи с соотечественниками наc так бесят?
от женщины в купальниках фотографируются среди молящихся у Стены плача, вот они же в магазине примеряют вещи, громко обсуждая их недостатки, а заодно и окружающих… Пожалуй, каждый, кто хоть раз выезжал за границу, мог бы вспомнить подобные встречи с соотечественниками, а также собственные чувства в этот момент: раздражение, стыд, неловкость…
Для каждого человека поездка за границу — своего рода выход за пределы повседневности. Мы едем за новыми впечатлениями: чтобы встретить людей, которые ведут себя и одеваются не так, как мы, думают и смотрят на мир немножко иначе. Мы стремимся оказаться в новых ситуациях, которые дадут нам возможность получить необычный опыт, попробовать себя в новой роли — как будто надеть маску на время карнавала.
Но встреча с соотечественниками напоминает нам о повседневной жизни, возвращает к реальности. И если среди иностранцев мы можем чувствовать себя вполне свободно, то с соотечественниками эта карнавальная анонимность нам недоступна. Они не только понимают наши разговоры на родном языке, но и ждут от нас определенного поведения. Эти ожидания и вызывают раздражение.
Тревога от встречи с соотечественниками происходит от затаившегося в нас неуважения к самим себе
В XIX веке тургеневский герой неохотно знакомился с русскими за границей, узнавая их по выражению лица: «...Самодовольное и презрительное, часто повелительное, оно вдруг сменялось выражением осторожности и робости… «Батюшки мои!.. не смеются ли надо мною?»
То же самое заметил и Достоевский: «За границей, в толпе иностранцев, мне всегда бывает легче: тут каждый идет совершенно прямо, если куда наметил, а наш идет и оглядывается: «что, дескать, про меня скажут».
В полном согласии с идеями современной психотерапии, Достоевский считал, что эта тревога происходит от затаившегося в нас неуважения к самим себе, сомнения в собственной ценности, которое мы компенсируем напускным самомнением. Поиском любых, даже самых простых оснований, чтобы считать себя лучше других.
Из неуверенности в собственной ценности и внутреннем праве быть таким, какой я есть, рождается и ярко выраженная у русского человека склонность давать моральную оценку поступкам других. О ней писал философ Бердяев. Он отмечал, что нам часто не хватает свойственного европейцам уважения к личности. А это — основа деликатности, нежелания вторгаться в чужую жизнь и способности воздержаться от суждений.
В отличие от европейцев, мы часто продолжаем верить в абсолютную истину и считать, что поступки всех людей можно оценивать по одним и тем же критериям. И критерии эти, конечно же, наши.
Как юный Лев Толстой, мы часто делим людей на «comme il faut» (комильфо, приличный — фр.) и «не comme il faut». Мы не допускаем мысли о том, что к другим людям наши принципы могут быть неприменимы: у них свои ценности, и поступки, которые кажутся нам дикими или странными, для них могут обладать совершенно иным смыслом.
Человек, живущий по своим стандартам и игнорирующий мнение большинства, как, например, это делал Иосиф Бродский, вызывает в нашей культуре недоумение: «Он думает, что самый умный? Ей что, больше всех надо?» Поэтому встречи с людьми, принадлежащими к нашей родной культуре, часто вызывают у нас тревогу. Даже если они молчат, мы понимаем, что они оценивают нас, и подспудно боимся этой оценки.
Внимательно относиться к оценке другими всех нас учат с раннего детства. Родители, транслирующие ребенку мысль: «Чтобы я тебя любил(а), ты должен(а) соответствовать моим ожиданиям». Учителя, которые хвалят только за ту работу, которая соответствует жестко заданному шаблону.
Все это вносит вклад в формирование личности, испытывающей нехватку самоуважения. Человек болезненно чувствителен к чужой оценке. И даже невежливое поведение соотечественников склонен принимать на свой счет, как будто тот факт, что они из одной страны, что-то говорит о нем самом. Одновременно он и сам стремится оценивать других, чтобы доказать себе «от противного»: я чего-то стою, потому что я не такой (не такая), как они.
Противоядие очень простое — это спокойное чувство собственного достоинства, уверенность в своем праве быть самим собой
Эти чувства — тревога и презрение к «невоспитанным», неделикатным соотечественникам — две стороны одной медали, и заметить их можно, лишь находясь за границей, благодаря контрасту с окружающей действительностью. Достоевский писал: «Две противоположности всегда сидят почти во всяком интеллигентном русском». Противоядие к ним очень простое — это спокойное чувство собственного достоинства, уверенность в собственном праве быть самим собой, жить в согласии с собственными ценностями.
Как отмечает психотерапевт Альфрид Лэнгле, чувство собственного достоинства формируется у человека благодаря уважительному вниманию, справедливому отношению со стороны окружающих и близких, признанию его ценности и права быть собой — даже если он не соответствует их ожиданиям. Отношение окружающих к нам в раннем детстве — основа нашего отношения к себе.
Но верно и обратное: на наше отношение к себе влияет и то, как мы сами относимся к другим. Даже если мы не получили достаточно уважительного внимания в детстве и не получаем его от окружающих, мы можем воспитать достоинство в себе.
Первый шаг к этому — готовность самому воздержаться от оценок, признать за другими право не соглашаться с нами и жить по собственным правилам, какими бы они ни были. Тогда встречи с соотечественниками за границей не будут вызывать у нас неприятных чувств — по крайней мере, тех, которые мы не испытали бы, столкнувшись в аналогичной ситуации с представителями любой другой культуры.
А ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ ОБ ЭТОМ?